«Я за время работы не сделал ничего, чтобы утратить рукопожатность»

Глава Орджоникидзевского района, уволенный Высокинским, — о выборах, реформе власти и бюджете

Бывший глава Орджоникидзевского района Вячеслав Трапезников стал одним из первых екатеринбургских чиновников «высшего звена», уволенных после избрания главой Екатеринбурга Александра Высокинского. В администрацию он пришел в 2016 году из сферы строительства и все три года был самым известным районным главой — как за счет медийности и новых программ, так и за счет политических конфликтов на территории. В интервью Znak.com Вячеслав Трапезников рассказал, как переживает свое увольнение и что думает по поводу смены власти в Екатеринбурге.

«Увольнение Тунгусова было совершенно недвусмысленным сигналом для элит»

— Вячеслав Анатольевич, чем вы занимались неделю после увольнения?

— Отращивал бороду [смеется]. Я давно хотел съездить в Омск. Я много путешествую по России — последние три года, конечно, меньше, но сейчас такая возможность появилась. Поехали по Сибири, захватили Тюмень, Тобольск, Омск — в общем, развеялись несколько дней.

— Неделю назад вы ушли с поста главы района. Как это было — новый мэр Александр Высокинский вызвал на беседу и сказал, что больше с вами не работает?

— Нет. У всей «высшей номенклатуры» контракты были срочные, до окончания работы Александра Якоба. В сентябре нам всем продлили срок еще на 30 дней, чтобы переходный период обеспечить: обезглавить администрацию одномоментно было невозможно. И в первую неделю после назначения Александра Высокинского главой города всех приглашали и вручали уведомления о прекращении договоров. Но кому-то давали дополнительные соглашения, а мне такого соглашения ожидаемо не дали. И мой контракт закончился через три дня после этого. Это было совершенно тактично и правильно по закону.

— С Высокинским была какая-то беседа?

— Была. Для меня очень важно, что в эти три дня, пока я собирал вещи и прощался с коллегами, несмотря на экстремальную занятость главы города, он нашел время, и мы почти час разговаривали о ситуации. Не то что о моей отставке — я не просил меня сохранить и прекрасно понимал, что отставка объективна, — но мы обсуждали перспективы и возможности глав районов. В том числе ту программу, которую глава задумал по благоустройству, по новым полномочиям районов. Скажем так, мы поставили «точку с запятой» на очень позитивной ноте, что для меня было важно: я собираюсь продолжать работать в Екатеринбурге, заниматься бизнесом, общественной работой, и для меня было важно сохранить рукопожатность. Процедурой увольнения я совершенно удовлетворен.

— В чем «объективность» вашего увольнения? Разве были какие-то претензии к работе?

— Претензий ко мне как к главе района я не услышал и этому чрезвычайно рад. Но я полностью уважаю право не просто Александра Геннадьевича, а некой новой силы, как раньше был «коллективный Чернецкий», журналистам еще предстоит придумать ей название, — на формирование команды. Я сам приходил в администрацию в 2016 году, и для меня было принципиально, что мои заместители слагают полномочия и я принимаю по ним решение заново. Тогда у меня из шести двое заместителей сменились почти сразу. И для руководителя я считаю такую возможность очень важной.

— Предложений о работе на другой позиции [в администрации города] не было?

— Не было, и я их и не ждал. Со вчерашнего дня я увлеченно занимаюсь бизнесом и чувствую себя «расправившим крылья», вздохнувшим полной грудью. Службу не зря так называют — пусть мы не носим погоны, но с тобой всегда есть глубокое, постоянное понимание, что ты не принадлежишь ни себе, ни своей семье. Это тебя держит, как корсет у женщин в 19 веке, не дает тебе расслабиться. Жить в этом «корсете» очень непросто.

— Как вы оцениваете перемены последних трех месяцев во власти Екатеринбурга?

— Я понимаю, что журналисты не любят фразу «рано судить», но пока объективно рано. Я бы очень хотел знать, кто станет главой Орджоникидзевского района. Не из ревности, три года — это хороший срок, и мне есть чем гордиться. Важно, кто придет. Кто придет на место Архипова, Белышева, Дударенко, Тушина (вице-мэры, которые ушли в отставку в течение последних двух недель — Znak.com) — это все не последние фигуры. Вопрос в том, как эта команда начнет работать, как она справится с проблемой с мусором — эта история еще не закончилась, и у нее все впереди еще очень непросто. Впереди транспортная реформа, и это проблема, которую надо решать.

Очевидно, что какие-то серьезные изменения произошли, но они все еще на начальном этапе. И значение событий этого сентября — и мы вправе рассчитывать на позитивные изменения от новой команды — мы увидим только через какое-то достаточно продолжительное время.

— Уход [бывшего первого вице-губернатора] Владимира Тунгусова из областной власти вы как оцениваете?

— Как я могу это оценить? Так же, как и говорил о своей отставке. Руководитель Владимира Георгиевича принял решение переформатировать команду, в которой Тунгусов занимал одно из ключевых мест. Он это решение воплотил.

Сказалось ли это на результатах выборов? Нет. Выборы делались не в день голосования.

Выборы стали лишь срезом того, что уже есть, поэтому увольнение Тунгусова в последнюю пятницу перед голосованием на результатах сказаться не могло. То, что это был совершенно недвусмысленный сигнал элитам, — это факт. Но для избирателей это не имело никакого значения.

— Элиты успели отреагировать за эти два дня?

— Конечно, нет.

«Нет в Екатеринбурге инструмента, который позволил бы фальсифицировать выборы»

— В Орджоникидзевском районе были одни из самых жестких кампаний на выборах, и там в гордуму прошли совершенно новые депутаты, за исключением Игоря Володина. Как вы прошедшую кампанию оцениваете?

— Действительно, появились новые люди от районов — в первую очередь Любовь Боркова, Галина Арбузова и Алексей Вихарев. И мне представляется, что это признак усталости избирателей. После этого мы видели аналогичные провалы кандидатов от власти по всей стране. Несмотря на то, что в том же 13 округе действующий депутат вел активную кампанию, был известен, узнаваем, и даже поддержка по некоторым срезам у него была крайне высока, он абсолютно неожиданно проиграл. И мне кажется, что это сигнал власти в целом. То же самое было и в 15 округе — там ведь тоже предыдущий депутат не смог выиграть праймериз.

Конечно, сразу после подведения результатов итоги выборов меня не радовали. Но сейчас я вижу, что выборы «стравили» напряжение в обществе через легальную смену власти. И в целом для города это крайне позитивно.

— Считается, что вы поддерживали оппонирующих команде депутата Игоря Володина кандидатов. В том числе говорили, что районные администрации помогали кандидатам «админресурсом».

— Я, когда выступал перед аудиторией на тему выборов, рассказывал, что в 2016 году рассчитывал — зайду в кабинет и скажу: «Так, ну где тут кнопка, чтобы выборы фальсифицировать? Несите!». Я должен сказать, и это особенно важно подчеркнуть в связи с этими выборами: кнопки нет. Нет в Екатеринбурге инструмента, который позволил бы фальсифицировать выборы. И мне кажется, это просто отлично. Это самый ценный результат кампании.

Тот же самый административный ресурс, о котором так много говорят, — как он должен работать? Вот приходит к вам начальник, говорит: иди, голосуй за Петрова. Вы что сделаете? Зайдете в кабинку и проголосуете как хотите или вообще не пойдете. Системы контроля за этим нет, никаких массовых фотографий из кабинок нет. Все возможности административного ресурса заканчиваются на возможности обратиться к людям: что-то сказать, что-то предложить.

— Можно пригрозить увольнением.

— И что? Что в кабинке изменится? Подведут итоги, увидят результат, скажет тебе человек: «Вот все не голосовали за Петрова, а я голосовал». И так скажут все. Что, всех уволить? Всех учителей, врачей, водителей троллейбусов? Нет, такого диалога просто нет в природе. Он вреден до крайности: придешь, скажешь «все за него, а то уволю», и можно расслабиться — победит другой.

— Говорили также, что это была одна из самых «грязных» кампаний. Действительно был подкуп, другие вещи?

— Был, я видел. Я видел подкуп на многих выборах, не только на этих. Официально эти факты не нашли подтверждения, не зарегистрированы. Но идущего голосовать алкоголика, объясняющего своему товарищу, что где-то чего-то дают, я видел своими глазами. Может ли эта технология повлиять на настоящие конкурентные выборы в масштабах округа 70 тыс. избирателей? Нет, не может. Были серьезные отрывы у победителей от оппонентов. И, давайте по-честному, тот же самый Игорь Володин — это феномен. Есть такая тенденция, что депутат избрался и потом несколько лет на территории не присутствует. Но тот же Володин на территории работал, у него еженедельно были мероприятия, встречи, приемы.

Главу района по фамилии не знало столько людей, сколько Володина.

И то, что он победил с таким отрывом, это совершенно объективный показатель.

— Последние годы на выборах постоянно появлялась информация о ваших конфликтах с представителями команды Володина. Был ли конфликт на самом деле и из-за чего?

— Слово «конфликт» не совсем верное. Но было соперничество за некое политическое лидерство на территории. В 2016 году, когда я пришел еще «зеленым» в политику, у Игоря Валерьевича уровень узнаваемости был высочайшим. И когда каждый прием тебе говорят «я с этим еще к Володину ходил, он то-то делал», ты понимаешь, что в районе есть фигура. Между нами было политическое соперничество. Глава района, кто бы он ни был, должен представлять из себя какую-то фигуру, а сегодня глава района — это просто название должности красивое, содержательно ты им быть не можешь. И действительно, соперничество имело место.

— Оно завершилось?

— Час назад, совершенно случайно, мы столкнулись на входе в кафе. Пожали друг другу руки.

— В этом конфликте был один странный эпизод: когда после внеочередных выборов в районе на вас написали заявление, что вы избили председателя совета ветеранов завода УЭТМ Евдокию Малюгину — с ее слов, якобы за приглашение на мероприятие их организации Игоря Володина. Вы этот инцидент не комментировали — можете сейчас рассказать, в чем было дело и чем закончилось?

— История для меня действительно носила неприятный и раздражающий характер. Женщина была председателем совета ветеранов завода УЭТМ, им предстояли перевыборы. Она была уже очень возрастной «девушкой», ей за 80 лет, хотя при этом была очень активной. У нас был контакт с руководством завода, мы понимали, что пришло время перемен и нужно вдохнуть в организацию новую жизнь, выбрать кого-то помоложе — хотя бы лет 70-ти. Малюгина попросилась ко мне на прием: зашла ко мне вместе с моим заместителем, попросила ее поддержать. Я ей постарался объяснить, что надо двигаться дальше. Ее зам проводил, и через 12 дней она решила, что я ее избил. Отвечая на вопрос: я ее не бил, не кричал, ничего подобного, что мне приписывали, не делал.

— Она написала заявление, чем завершилось разбирательство?

— На моей памяти пять раз отказывали в возбуждении дела, и пять раз этот отказ убирали. У меня в кабинете следователи искали кровь, заместитель ходила на очную ставку, заявительнице делали медосвидетельствования, которые, по моей информации, ни разу не подтвердили каких-либо травм. Но если на чиновника упало подозрение, сниматься оно будет совсем не как с обычного человека. Я старался относиться к этому философски — если я знаю, что я ее не бил, что есть свидетели, ну как меня можно обвинять? Но тем не менее для нас это в какой-то момент стало рутиной.

— На тот момент вам даже приостанавливали членство в партии. Его восстановили?

— Честно говоря, не знаю. Надо поинтересоваться.

«Начал бы защищать Беззуба — ходил бы наполовину святой. Но Алексею бы не помогло»

— Аналогичная история — про «чиновника-злодея» — произошла с вашим подчиненным Алексеем Беззубом, возглавлявшим службу квартальных Орджоникидзевского района (он получил три года условно за инцидент, произошедший на подконтрольном ему стадионе, — прим. Znak). Вы это дело не комментировали, хотя, насколько мы слышали, в суде за него вступились. Почему вы не защищали его публично?

— Я примерно себе представляю публичную реакцию на выступление должностного лица. Конечно, для меня было бы очень легко в этой истории заработать популярность среди журналистов и либеральной общественности, если бы я начал защищать Беззуба. Ходил бы весь наполовину святой. Но я хорошо понимал, что подобное выступление или, не дай бог, ряд выступлений Алексею не помогут 100%. У судей тоже есть интернет. Для меня [отказ от комментариев] был непростым решением, но, я считаю, единственно верным.

Поэтому я дождался, когда меня вызовут в суд, и очень долго, очень тщательно давал исчерпывающие объяснения, почему Алексея нельзя считать виновным в этой истории. Я разговаривал со всеми причастными лично, и все меня уверяют, что это были ворота, которые туда притащили местные ребята. Как это всегда бывает в судах, в какой-то момент кажется, что судья тебя слышит, смотрит в глаза, кивает понимающе, а потом приговор… Такой, какой есть. Для Алексея и его семьи это стало испытанием и, может быть, в какой-то части разочарованием в публичной службе. Но все мы вынесли уроки из этой истории.

— Какие уроки?

— У нас нет ворот больше на кортах в районе. На Старых Большевиков на корте только есть — там завод им. Калинина за свой счет их поставил и закрепил. А на остальных… я ввел систему контроля за закреплением ворот, замкнул ее уже на себя, все сделали, а потом ко мне приходят и говорят — а у нас сертификата на эти ворота нет. Вопрос времени только, когда со следующим ребенком что-то случится. Поэтому ворот нет.

— В случае с Беззубом это что было — какой-то злой рок, политический умысел?

— Политики здесь никакой нет. Правоохранительные органы делали свою работу, как считали необходимым. Я очень рад, что Алексей не получил реальный срок, и очень расстроен, что он получил судимость. Наверное, это все.

— Сейчас Александр Высокинский говорит, что хочет переформатировать службу глав районов, сделать их более полномочными, политически активными. Примером такого главы могли бы быть вы, но вас уже уволили. На ваш взгляд, можно ли сам институт пересмотреть?

— Мы это с главой Екатеринбурга обсуждали. Мне представляется, что эта задача не может быть решена банальным перераспределением финансирования от условного комитета благоустройства в пользу районов. В конце 90-х главы районов назначали директоров школ, распоряжались землей, подписывали разрешения на строительство и чего только ни делали. Полномочий было существенно больше, чем у нынешней администрации Екатеринбурга! Распоряжаясь ими, главы могли решать глобальные вопросы, вплоть до строительства поликлиник.

А вот пример, как это было у меня. Прихожу на завод к директору завода и начинаю знакомство с ним с жеста протянутой руки: «Давайте корт сделаем». Предполагается, что мне на это должны сказать — а ты-то чего взамен можешь, какую преференцию для завода, для коллектива?

Знаете, что может сегодня дать глава района? Он может сказать: «А я буду вдоль твоей проходной тротуар почаще мести».

Но я, негодяй, и этого не делал. Я тут же ему подкладывал соглашение о границах прилегающей территории и говорил: «Дорогой друг, а можно еще все тротуары вокруг тебя ты начнешь по регламенту чистить и за газончиками следить?». Всё! Вот это к вопросу о весе главы района сегодня. Глава района — учредитель своих двух лагерей, службы заказчика и ДЭУ.

— ДЭУ — это тоже какой-никакой ресурс, на нем вся функция благоустройства, это деньги.

— Про это я могу сказать следующее. Тут на «Горсовете», куда и глава Екатеринбурга ходил, люди жаловались, что [бывший вице-мэр по благоустройству Евгений] Архипов долго им говорил про уборку, а потом сказал, что нужен миллиард рублей, и все будет хорошо. И потом его долго за это критиковали. Так Архипов прав! Нет никаких чудес. Нет креативного решения в сфере уборки, нет никаких ноу-хау в устройстве газонов. Чтобы с газона не текло, сегодня в нашей культуре нужно сделать одно: защитить его газонным забором. Не надо перекладывать бордюрный камень — потому что нам это не по деньгам, не надо перекладывать канализацию — потому что денег нет, не надо стелить дорогой рулонный газон. Все это прекрасные решения, но забудьте о них, это все в наших реалиях миф.

Если у вас этого миллиарда нет, нет у вас и никакой крошки газонной. Сегодня в городе совершенно адекватные люди принимают адекватные решения. Мы должны перекопать ту землю, что есть, засыпать ее самым дешевым — на что хватает денег — семенным материалом и поставить везде, где возможно, маленькие заборчики. Если дерновой слой нормальный, с газона не течет. И не надо никаких ноу-хау. А то начинаются разговоры: «Господи, изобрели газон! А давайте без денег сделаем чистым город». Давайте! Кто против-то?

— Здесь логика ведь другая: те деньги, которые сейчас тратятся на газоны, могли бы использоваться эффективнее.

— Да не тратятся сейчас на газоны деньги! В сметах районов на все зеленое хозяйство со всеми цветниками настолько ничтожные деньги, вы даже представить себе не можете. Никто не выбирает между плохим и нехорошим. Ребята, у вас тысяча рублей, а накормить надо пятерых детей на неделю. Вы не выбираете между тирамису и фуа-гра. Вы выбираете между крупами дешевле, но чтобы у них животы не распухли. Сделал газон — молодец, конечно, я ничего не говорю. Но без денег ничего не сделать.

— Что тогда нужно дать главам районов, чтобы они стали «хозяевами», как того хочет Высокинский?

— Политический вес глав можно нарастить, только отменив реформы предыдущего десятилетия. Я не верю в то, что это возможно.

— Каких реформ?

— Образование, медицина, культура, спорт. По сути, весь социальный блок. Плюс более активное участие в строительстве, в торговых вопросах и множестве подобных вещей. На мой взгляд, это совершенно невозможная реформа, и совсем не факт, что нужная. С другой стороны, авторитетом глава района может и должен быть и в сегодняшних условиях: для глав предприятий, бизнесменов, ветеранских организаций, муниципальных учреждений. Для всех, кто миллион своих повседневных вопросов без твоего участия так или иначе решить не может. И определяющая характеристика здесь в том, готов ли глава такое лидерство генерировать.

— В чем проблема выдать главам районов полномочия и получить «хозяев» территории?

— Например, сейчас контракты по благоустройству какого-нибудь сквера заключает комитет по благоустройству. После реформы это будет делать район. Честно скажу: компетенций у администрации района существенно меньше, чем в комитете. Сделает ли сегодня администрация района лучше, чем сделал бы комитет, — для меня, мягко говоря, вопрос открытый. Людям без разницы, кто благоустраивает конкретный сквер — район или город. Им либо результат нравится, либо нет.

«У нас остался всего один официальный мусорный полигон в Екатеринбурге, и это катастрофа»

— Сейчас в некоторых районах Екатеринбурга начались проблемы с вывозом мусора. В городе говорят, что проблема в том, что не заложили деньги на второе полугодие и рассчитывали на «мусорную реформу». Тем не менее в том же Орджоникидзевском районе проблемы видно не было. Можете объяснить, что происходит и почему такая разница на территориях?

— Я не могу рассказывать в подробностях, но в целом, укрупненно, — деньги, действительно, закладывались до конца периода расходных полномочий. И хотя потом эта дата изменилась, бюджет так быстро среагировать не мог. Помимо процедур, есть еще ситуация, когда денег просто физически нет. Я слышал, сейчас принято решение о выделении средств из резервного фонда. На мой взгляд, с кризисом районы и администрация справились.

Но деньги — это далеко не вся проблема. Сегодня вся старая система демонтируется. И, например, у меня в районе были территории, где свалки возникали стабильно, потому что там идет несанкционированная торговля «с коробки». Сейчас по закону оператор должен вывозить такую свалку на 35-й день после того, как я его уведомил. Мне очень интересно, что теперь будет на таких территориях. И я очень рад, что я не буду за это отвечать.

— На ваш взгляд, когда реформа все же запустится, что будет дальше?

— Какое-то время будет больно. У нас остался всего один официальный мусорный полигон в Екатеринбурге, и это катастрофа. Запуск новой работающей системы регионального оператора потребует много денег и многолетних усилий. Точно так же, как запускался фонд капремонтов — первые два года система просто не работала, на третий год только более-менее начала работать система и ремонты стали начинаться не в сентябре, а в апреле. И реформа по мусору — сравнимый по масштабам проект.

— Вы три года проработали главой. Что вам удалось и не удалось на этой позиции?

— Не удалось решить проблемы нестационарной торговли. Пусть меня закидают помидорами и будут говорить, что я не даю людям зарабатывать и покупать детям «Доширак», но я считаю, что мы переросли этот формат торговли. Я апологет серьезного, кратного сокращения нестационарной сети и ее функционального назначения. Это не вред малому бизнесу, это помощь легальному бизнесу. К сожалению, сделать этого не удалось.

Из удавшегося лично для меня самым важным проектом стал «Футбол в каждый двор». Мы доказали, что все можно делать футбольные корты, «ходя с шапкой», без денег. И второй «фетиш» для меня — это программа «Обустрой свой двор». Нам удалось донести до жителей, чтобы они сами делали свои дворы. Скепсис был немыслимый, но 80 дворов мы сделали — а за счет бюджета в этом году делаем пять. Хотелось бы, чтобы мой преемник инициативу продолжил.

— Есть представление, кто станет преемником?

— Никакого представления. Там сейчас мой зам, Елена Борисовна Ситкова. Она молодец, но что-то мне подсказывает, что обязанности она исполняет временно.

— Чем вы теперь занимаетесь?

— Наслаждаюсь предпринимательскими активностями, там же, где и до работы чиновником — в компании «Астон-групп». Мои коллеги все это время работали с большим или меньшим успехом. Хочется бизнесу придать новый импульс — за три года я для него ничего не делал, и, по-честному, это было невозможно из того кабинета. Сейчас хочу наверстать эти годы, планирую инициировать новое строительство. О проекте скоро узнаете.

— С учетом смены управленческой команды в городе есть ли сомнения в том, что получится выстроить с ней диалог?

— Сомнений нет. Во-первых, мне кажется, время лечит. А во-вторых, мне кажется, что я за время работы не сделал ничего, чтобы рукопожатность утратить: вел себя порядочно, этично, служил до конца и не давал поводов для кривотолков.

Источник