Новая форма протеста: чтобы пресечь высотную застройку, архитектор и экскурсовод ведут людей на Уралмаш

В исторической части соцгорода Уралмаш, которая сплошь состоит из приземистых зданий, планируют строить 29-этажные «свечки». Имя застройщика никто не называет: он ни разу себя не выдавал. Известна лишь таинственная ЖК «Темп», которая тут же два года назад снесла одноименный кинотеатр: у компании нет ни представителей, ни спикеров, которые могли бы поговорить с людьми. О том, что застраивать Уралмаш будет именно она, тоже нет информации. Историки, архитекторы и краеведы готовят открытые письма, а городские активисты пытаются защитить соцгород от застройки высотками и проводят экскурсии для журналистов и простых горожан, где рассказывают о том, как это можно сделать.

«Последний оплот историчности»

— Уралмаш — это последняя цельно сложившаяся историческая среда в городе. Мы видим дома 30-х годов, напротив — хрущевские здания середины 60-х годов, при этом они друг друга продолжают и дополняют. В городе больше нет таких районов, сейчас все подверглись точечной застройке с криво воткнутыми зданиями, — громко рассказывает Дмитрий Москвин, урбанист и общественник.

Экскурсия по той части соцгорода Уралмаш, где фантомный застройщик собирается взгромоздить высотки, постепенно подходит к концу. Полина Иванова, архитектор и директор архитектурной группы Podelniki, достает большой термос и наливает замерзшим экскурсантам пряный чай.

— Единичность стараются оберегать и охранять всеми силами, — продолжает Дмитрий. — Все уважают Лувр, Букингемский дворец и Джоконду, потому что это уникально, единично и потому интересно. Уралмаш — это последний оплот нашей историчности, если вокруг бездумно воткнуть многоэтажки, мы просто получаем город, где не останется ничего интересного.

На Уралмаше много заброшенных объектов: пустующие гостиница «Мадрид» и здание лаборатории УЗТМ, заброшенная школа, частично разрушенное здание Фабрики-кухни. При этом здесь проходили Первая и Вторая биеннале современного искусства, на Уралмаш постоянно приезжают уличные художники официального и неофициального стритарт-фестивалей, сюда же переехала Екатеринбургская академия современного искусства.

Место, где создавались семьи

Там, где раньше было угловатое кирпичное здание кинотеатра «Темп», сейчас небольшой, засыпанный снегом, неприкаянный пустырь. Там собирается группа людей, которым Дмитрий Москвин и Полина Иванова будут рассказывать об уникальности местного ландшафта, который, по их мнению, нельзя разрезать высотками.

На ветру холодно, и мои пальцы быстро леденеют. Полина тоже без перчаток, держит распечатанный на бумаге план застройки города, который предложила некая жилищная компания. За все время экскурсии она так и не выпустит его из рук.

— У нас задача рассказать, показать и объяснить, почему в историческом ядре соцгорода Уралмаш недопустима высотная застройка, — начинает Дмитрий. На нем очки с желтоватыми стеклами и черная папаха.

Он рассказывает, что такой план застройки не стал для защитников и исследователей Уралмаша сюрпризом: слухи об этом поползли сразу после того, как в марте 2018 года под ковшом бульдозера рассыпался «Темп».

О кинотеатре Москвин говорит любовно, подчеркивая, что он был культовым местом для всего соцгорода, с которым у каждого местного жителя связаны самые трепетные воспоминания о первых свиданиях и поцелуях на последнем ряду кинозала. По его словам, там даже создавались новые семьи.

«Редкий случай для сталинского периода: архитекторы думали о людях»

Если окинуть пространство взглядом, горизонт действительно будет чист, взгляд не цепляется за многоэтажки и стеклянные башни, которыми постепенно хаотично полнится город. На территории соцгорода за все позднесоветские и постсоветские годы так и не появилось ни одной высотки, а все новые здания вписывались в застройку и исторический облик.

— Это не типовая застройка, даже хрущевки встроены умно и грамотно в эту уникальную среду группой авангардных архитекторов, мыслящих не только утилитарно. Это редкий случай для сталинского периода: они думали о людях, о том, чтобы они не мучились, выбегая с завода и тратя много времени на перемещения. Люди этой средой пользуются [и сейчас], они в ней живут и не относятся к этому району, как к трущобам, — активно жестикулируя, рассказывает Дмитрий.

— А вы точно знаете, что эти жители так к нему не относятся? — доносится сбоку резкий голос невысокой женщины в темной куртке.– Подождите, я хочу разобраться!

Некоторое время она спорит с другими участниками о том, где будут строиться 29-этажные башни. Потом женщина говорит, что она старшая по дому, чем почему-то вызывает всеобщее воодушевление.

— Я просто хочу сказать: комплекс, который сейчас проектируется и планируется здесь, совершенно диссонирует с той средой, по которой мы сейчас идем, — говорит Полина Иванова, когда люди утихают. — Уралмаш низкоэтажный, очень зеленый, здесь мало машин и узкие улицы.

Мы потихоньку сдвинулись с места. Очень вовремя, потому что за несколько минут на первом ноябрьском холоде становится зябко. Полина рассказывает про новый планируемый квартал: его хотят сделать максимально плотным и, скорее всего, закрытым от других жителей района. На контрасте с тем, что Уралмаш — один из немногих районов города, где дворы еще не исполосованы штрихами заборов.

Полина предполагает, что, построив один квартал, застройщик не остановится и возьмется за близлежащие территории, окончательно уничтожив уникальную среду с исторической архитектурой.

— Наше предложение не в том, чтобы законсервировать Уралмаш, а в том, чтобы развивать его в том виде, в котором он изначально был заложен, — объясняет она. — Это пятиэтажная и двухэтажная застройка. Внутри квартала можно дойти до девяти этажей, тогда они не будут видны с улицы. Увеличивать площадь так значительно — с двух этажей до двадцати девяти — это просто катастрофа для района, такие вещи делаются с планом, что вся территория вокруг тоже будет застроена.

Пока идем к следующей точке, человек рядом со мной говорит, обращаясь ко мне:

— Вот смотри, ты — застройщик. У тебя от одного квартала планируется определенная прибыль и вдруг тебе кто-то говорит о том, что нужно эту прибыль сократить в три раза. Что бы ты сделала?

Остаюсь при мнении, что «застройщик» — это не абстрактная субстанция, а группа из живых людей, с которыми можно договориться.

Пионеры с черепами, самая долгоживущая баня и первая «скверная история»

Подходим к заброшенной школе с пустыми глазницами и красивыми барельефами: по правую руку — школьница, по левую — школьник. Оба ребенка — реальные дети: дочь Виктора Николаевича Анфимова, застройщика Уралмаша, и сын скульптора, Михаила Осиповича Новаковского, который эти барельефы создавал.

На фасаде здания по обеим сторонам нарисованы «мертвые пионеры» — дети в пионерских галстуках и с черепами вместо лиц. Эта работа одного из художников партизанского фестиваля уличного искусства «Карт-бланш» появилась год назад. Черепа стерли практически сразу, но их очертания на стене по-прежнему проступают.

У здания с выжженными прямоугольниками окон сложная судьба: его то собирались сносить, то планировали превращать в детский сад. Трудно сказать, что с ним в итоге будет дальше. Здание пустеет около тринадцати лет, но несмотря на пожары не разрушилось — штукатурка, внутренности и даже перекрытия — все уцелело, потому что строилось из кирпича с металлическими перекрытиями.

Рядом со школой стоит последняя из сохранившихся в городе довоенная баня «Жемчужина», памятник конструктивизма и авангардной архитектуры. С самого открытия она, не прекращая, работала для жителей Уралмаша, даже в войну. Остановилась только в период коронавируса.

За школой и баней находится еще один небольшой пустырь, вдоль которого тянется ряд гаражей. Ими до сих пор пользуются местные жители. Дмитрий рассказывает, что местные мужички обычно провожают экскурсионные группы удивленным взглядом, не догадываясь, что это место представляет культурный интерес.

— Можно представить, что мы прямо сейчас находимся внутри нового жилого комплекса, — говорит Полина.

Судя по всему, гаражи собираются сносить, а башни появятся прямо здесь.

— На Уралмаше тем не менее возможно строительство, которое может эстетически и архитектурно отличаться от среды, которая здесь сложилась, — подхватывает Дмитрий.
Останавливаемся у невысокой белой церкви с золотыми куполами и синими башенками. Оказывается, с нее началась первая «скверная история»: в конце 90-х были споры против строительства этого храма, но сейчас кажется, что он вполне гармонично вписывается в окружающее пространство, оставаясь примерно на одной высоте с другими постройками.

Как договориться?

— Дело в том, — рассказывает Полина, — что у нас в стране есть разные варианты регулирования градостроительных процессов. Один вариант — градостроительный совет: когда есть экспертный круг людей, которые говорят, как и где строить. Такой подход базируется на экспертности. Есть другой подход — регламентация, когда для всех есть одинаковые и четкие правила: мы знаем, что город поделен на зоны, и знаем, что строится в каждой из них — застройщики знают, что для каждого района действуют свои особенности.

До недавнего времени, по словам Полины, в городе был градостроительный совет и застройщики все согласовывали с ним. Порой решения совета были для них сюрпризом. Недавно застройщики внесли изменения в градостроительные документы Екатеринбурга и отменили согласование застройки с градсоветом. Это значит, что для застройщиков сейчас нет никаких правил и экспертов, которые эти правила устанавливают. Такая ситуация, по мнению архитектора, может привести к тому, что облик города очень скоро изменится в худшую сторону.

— Откуда возникли 29 этажей? — Полина обводит взглядом людей. — Это самая высокая этажность, которую можно строить без согласования с Москвой. То есть они просто решили взять все от этого участка. Сейчас важно, чтобы город на это отреагировал, тогда администрация города и Главархитектура смогут что-то сделать. Если жители никак не отреагируют, Главархитектура пойдет на поводу у застройщика.

Официально застройщик называется ЖК «Темп», — добавляет она. — Но мы понимаем, что заходить в строительный бизнес с 29 этажей в нашем городе никто не будет. Это кто-то из застройщиков, существующих в городе, кто переименовался и собирался развивать этот участок, скорее всего, он понимает, что это репутационно невыгодный проект и заведомо плохое дело. В другом случае они бы не дистанцировались от этой площадки. Мы надеемся, что сможем достучаться до них и сделать так, чтобы компания умерила свои аппетиты, и Уралмаш с помощью этого проекта развивался, а не деградировал. Либо они так и останутся «злыми инкогнито».

По словам активистов, сейчас важно, чтобы как можно больше жителей поучаствовали в общественных обсуждениях, которые продлятся до 16 ноября. Инструкция о том, как это сделать, есть на сайте администрации города.

— Мы предлагаем администрации города, Главархитектуре и застройщикам подумать о том, чтобы не принимать план застройки в таком виде, а доработать его, мы не просим, чтобы двор нового жилого комплекса был открытый, но настаиваем на том, чтобы на территории застройки сохранилось пространство, благоустроенное и доступное для всех уралмашевцев.

Кто все-таки будет строить высотки на месте исторического пространства, неясно: вариантов много, все они очень разные, ни одна из екатеринбургских компаний свое участие в проекте не подтвердила.

Подписывайтесь на наши аккаунты в социальных сетях ВКонтакте , Одноклассники , Facebook , Instagram . 

Источник