Елена Захарова: «Мало быть только поэтом»

Елена Викторовна Захарова член Союза журналистов России, Дипломат Всероссийской премии имени Л.К. Татьяничевской, кинокритик и киновед. Окончила журфак УрГУ и киноведческий факультет ВГИКа. И главное – староста семинара Уралмашенского литературного объединения поэзии Юрия Конецкого и Любови Ладейщиковой. 

– Расскажите об этом семинаре.

– Это старейшее литературное объединение страны, которое три года назад отметило свое восьмидесятилетие. Оно было создано одновременно с союзом писателей России, и на ее открытие была прислана поздравительная телеграмма Максима Горького.
В течение шести лет его возглавлял Юрий Валерьевич Конецкий, а затем его жена. А я, хотя и считаюсь старостой, практически второй руководитель этого семинара.
Мы собираем каждый второй четверг месяца в 16:00 в Старом ДК Уралмаш в аудитории 216. 

На каждом занятии участники по очереди читают новые стихи, а затем обсуждают и разбирают. Так же члены семинара делают доклады о творчестве писателей, классиков и современников, проводят дискуссии и беседы о состоянии современной литературы, обсуждают так же другие насущные темы.

– Какова по-вашему роль поэтов в современном Российском обществе? 

Как Евтушенко говорил: «Поэт в России больше, чем поэт». Но сейчас все немного по-другому. Стихи читает чуть ли не вся Россия и ровно пол России пишет их. Может быть, читателей стало меньше. Профессиональными стихами страна перенасыщена. Поэтому мало быть только поэтом. Он должен быть или каким-то общественным лицом или он поэт и музыкант, или он поэт, который еще себя как-то проявляет. Тогда его стихи доходят до аудитории.

Если не можешь писать – не пиши, но, если уже нахлынуло – надо писать.

Но вот так от разрыва аорты умер Михаил Луконин, сильный поэт, фронтовик. Человек уже сделал все, он уже исчерпал себя. Но с другой стороны, бывает такой момент: если ты не напишешь, если ты не выскажешься, может быть, тоже погибнешь. Поэтому, если не можешь молчать, то надо писать. Это помогает, это освобождает, это дает какое-то новое дыхание, и не только тебе, но и окружающим. 

– Писатель или поэт должен быть интровертом или экстравертом? 

В те моменты, когда человек пишет стихи, он все равно больше интроверт, чем экстраверт. Потому что он погружается в самого себя. Каждый человек в какой-то степени интроверт, в какой-то – экстраверт.
Вот я ближе к экстраверту, но не полностью, иначе бы я стихов не писала и не писала бы даже своих критических статей. В каждом есть сочетание и экстраверта и интроверта.
Конечно, человек может жить своей работой и тогда можно быть интровертом, но в одиночку человек не может даже расти, ему нужна компания какая-то, именно поэтому экстравертное начало очень важно. 

– Вы выпускница журфака УрФУ (ранее УрГУ). Что Вы можете рассказать о журналистском образовании? 

Образование журфака очень многогранно. Чему там только не учат. И глубокое постижение литературы, и вопросы экономики, и психология, и большая практика. И все это нужно, потому что журналист должен быть универсален.
Когда мне было четыре года, у меня папа умер. И только через полгода после его смерти мне рассказал об его старший брат, писатель и журналист Степан Антонович Захаров. Хотя я по слезам окружающих я это понимала уже в своем возрасте.
Он сказал: «Лена, не расстраивайся. Теперь я вместе с вами буду». Не смотря на то, что у него были две дочки.
Были два режиссера Усаков и Краснопольский. Они и до сих пор еще снимают. «Тени исчезают в полдень», «Вечный зов», – это их фильмы. Они наши земляки. К искусству их приобщил мой дядя, который после университета десять лет работал в школе и вел там театральный кружок. И они всю жизнь вспоминали: «Мы были обычные хулиганы. Но вдруг пришел красивый молодой Степан Захаров и сделал нас людьми». Но дело в том, что этот молодой красивый парень, как он сам мне говорил, он уже прошел войну, – с войны бабушка дважды получала на него похоронки.
Его ни раз доставали из под груды тел, и он выживал. Но один раз попал в плен в состоянии глубокой контузии.
И вот, когда в крематориях уже не хватало мест, их повели на расстрел в ближайшую рощу, и в этот момент приземлились американцы. Они его освободили. Тогда у него была возможность или уходить на запад, или возвращаться пешком в Россию в Свердловск. И он стал возвращаться домой, туда, где его ждала мама. Он прошел через всю Европу пешком. Попутно повоевал в Италии в северном отряде, добивал фашистов, и была у него там кличка «Высокий».
Он был журналистом очень высокой квалификации и человеком необыкновенной судьбы. Он говорил, что журналиста должен знать в городе, даже если что-то плохо дома или на работе, тебя должны знать в городе, если ты выбрал общественную профессию. И то, что у журналиста должна быть своя тема. Вот этому он меня научил.
Вот стихи, которые я ему посвятила. 

Нет, я не росла сиротою
Я помню, как чья-то рука
Сроднила меня с высотою
Подбросила под облака!

Себя ощущая крылатой,
Смеялась счастливее всех
И знала, что папиным братом
Был этот большой человек.

Как будто со старым знакомым,
Встречался на улице он
С каким-нибудь стареньким домом
Далеких забытых времен.

И мир становился все шире!
Особенно был он велик
В той самой чуть странной квартире,
Где в комнатах стены из книг. 

Пришла за утратой я
Я дважды теряла отца.
Он просто был папиным братом,
Но братом он был до конца!

– Связаны ли Вы с фестивалем документального кино?

Я причастна к нему уже практически тридцать лет. Этот фестиваль не из Москвы спущен. Он родился у нас на Урале, в кинотеатре Салют, когда там было всего два зала. И был служебный маленький зальчик, он и сейчас есть, но уже не служебный. Изначально там раз в неделю собирались, с трудном влезая, человек пятьдесят, и рассматривали все лучшие документальные фильмы, которые выходили в прокат в конце девяностых.
Сейчас я участвую в пресс-клубе, который ведет Андрей Титов, как второй голос. Помогаю ему вести в какой-то мере, потому что мое киноведческое образование мне позволяет, и он это ценит.
В прошлом году году я прочитала там следующее стихотворение.

Так давно пожелтели конверты,
Потому что до этого дня
Письма в свёртке из старой газеты
Двадцать лет ожидали меня.

Мамин четкий учительский почерк,
Букв отцовских стремительный бег,
И такая любовь между строчек,
Что могла продолжаться весь век.

Столько давних семейных историй,
И каким незапамятным днем
Мать писала отцу в санаторий:
Дочь растет и скучает о нём.

Это было почти что со всеми,
В холод моргов и бранных полей
Ваше время, жестокое время,
Уводило отцов от детей.

Смотрит старое фото со шкафа,
Парки вьют свою вечную нить.
Я прошу: "Научи меня, папа,
Так же бережно маму хранить".

Разместить рекламу на уралмаш-эльмаш.рф